Жить помогает любовь

У Ильинского прихода в дерев­не Лемешево Подольского благочиния теперь есть второй храм — в честь священномученика Александра Агафонникова, который служил в Ильинском храме в советское время и был расстрелян 14 октября 1937 года на Бутовском полигоне. Когда храм в середине 90-х передали Церкви, новому настоятелю протоиерею Петру Дынникову пришлось поднимать его из руин. А затем прихожане решили построить рядом еще один храм — в честь священномученика Александра. И вот спустя 80 лет в нем прошла первая служба. В этот же день на фасадах обоих храмов открыли памятные доски священномученику Александру. ПДФ-версия

В притворе Ильинского храма на подоконнике в коробке нежится кот Щербет. По словам отца Петра, он не пропускает ни одной службы, за что и получил прозвище литургический кот. Когда его нашли на улице, по доверчивости, по тому, как он жмется к рукам, безмолвно прося о защите и ласке, было очевидно — кот домашний, хотя и сильно потрепанный, грязный и исхудавший. Теперь Щербет — питомец приюта, устроенного отцом Петром для бездомных животных при Ильинском приюте. В праздник Покрова Божией Матери он, как и обычно, на своем любимом месте встречает прихожан.

Первая Литургия

14 октября у Ильинского прихода был двойной праздник. В этот день ­состоялось долгожданное для всех событие — в новом храме священномученика Александ­ра Агафонникова протоиерей Петр Дынников отслужил первую Божест­венную литургию. Лица людей светились радостью. Ведь подвиг новомученика, его канонизация — это часть жизни всего прихода. Это большое утешение, рассказали они корреспонденту «Журнала Московской Пат­риархии», что в их храме есть свой святой — родной и близкий. По словам прихожан его присутствие ощущается здесь постоянно: в храме легко молиться, священномученик Александр всегда отзывается на ­просьбы о молитвенной помощи. Без его молитвенной поддержки не удалось бы и cтроительство храма в честь новомученика, как, впрочем, и восстановление старого Ильинского храма, убежден настоятель отец Петр.

Биографические данные о священномученике Александре собирали всем миром. Первую информацию приходу предоставил протоиерей Александр Ганаба, а родственник семьи Агафонниковых — Владимир Кордюков — прислал фотографии. Воодушевленные подвигом веры, две прихожанки Ильинского храма Раиса Приходько и Светлана Якимова специально ездили за документами в городской архив Кирова. В этом городе долгое время жил отец Александр (подробней об этом см.: ЖМП. 2004. № 4). «В архиве удивились: зачем нам это нужно? Пришлось объяснить, что мы строим храм, посвященный священномученику Александру. Тогда все стали помогать», — призналась Раиса Приходько.

Неоценимым стал и рассказ сына священномученика Александра, Ерминингельда Александровича, который жил в Томске и помнил многие подробности о своем отце. «Ерминингельд Александрович, несмотря на свои 84 года, даже приезжал к нам в Ильинский храм в 2001 году, за год до смерти. Он прослезился, когда увидел икону отцу, — вспоминает отец Петр. — Мог ли он, 20-летний юноша, подумать тогда, в 1937 году, что его отец за твердость в вере и верность Христу будет прославлен Русской Церковью и ему напишут икону!

Обрести утраченное небо

На первой Божественной литургии в Александровском храме было много молодых людей, и это не случайно. Молодежь — объект неусыпной заботы отца Петра. Cегодня она составляет треть прихода, причем среди них немало рокеров, панков и прочих, как тогда говорили, «неформалов».
«Например, у меня на клиросе поет Александр, бывший панк, который носил на голове огромный ирокез, чем удивлял некоторых прихожан. Но он этим давно уже переболел, вид имеет вполне нормальный и сейчас учится на миссионерских богословских курсах», — говорит священник. Этих ребят отец Петр сумел заинтересовать, с одной стороны, музыкой (по образованию он музыкант и всегда разбирался в разных направлениях музыки), а с другой — открытость ­отца Петра, его искренность, готовность выслушать собеседника, невзирая на его убеждения, располагали к нему сердца молодых людей. Поэтому они приходили на музыкальные концерты на поляне возле храма, на встречи, где он рассказывал о судьбе Ильинского храма, читал Евангелие и отвечал на интересующие молодежь вопросы. А позже ребята стали собираться у отца Петра дома: смотрели фильмы на духовные темы, слушали музыку, а за чаем говорил о вере и Боге.  

«У каждой нормальной человеческой души есть подспудная тоска по утраченному небу. Это генетически заложено на подсознательном уровне любого нормального человека. Помните слова Тертуллиана: “Душа человека по природе своей христианка”, — поясняет отец Петр. — Только один человек знает, как вступить на путь поиска утраченной гармонии творения с Творцом, а другому надо помочь этот путь найти».
Но молодежная музыка, беседы и фильмы на духовные темы — это одно, и совсем другое — подвиг новомучеников. «Как удалось объяснить молодым людям, что смерть за ­Христа — это подвиг, пример которого должен вызывать не страх, а уважение и гордость за священномученика Александра, которого они никогда не знали и который жил 80 лет назад?» — спрашиваю отца Петра.

«Его подвиг стоит по времени совсем рядом с нами. 80 лет — это же срок человеческой жизни на земле. Ведь молодежи близки их деды и прадеды — герои Великой Отечественной войны, которых вспоминают на акции «Бессмертный полк». Я говорю им о том, что смерть сама по себе — это всего лишь пока еще неизбежная участь нашего тела как последствие грехопадения наших предков, а впереди нас за любовь и преданность Христу ждет жизнь вечная. Что не нужно бояться смерти, потому что наша душа — основа жизни и бытия человеческой личности — бессмертна. Вот апостол Иоанн Богослов пишет, что в любви нет страха, Бог есть любовь (см.: 1 Ин. 4, 18, 16). И всеобъемлющая любовь побеждает страх, — размышляет отец Петр. — Поэтому наше духовное усилие должно быть направлено на обретение такой любви. А если придется отдать свою жизнь за Христа, то и это православный человек должен с благодарностью принять, как приняли смерть за Него многочисленные новомученики российские. Их подвиг — это яркий пример того, что смерти боятся не надо, а надо бояться погубить свою душу».

Когда в Ильинском храме случается отпевание, то отец Петр обязательно говорит проповедь. Она обращена не только к взрослым, но и к учащимся воскресной школы, которые поют в хоре. Он напоминает, что не случайно в чине отпевания есть слова «со святыми упокой». Эти души святых, лики которых молящиеся видят вокруг себя на иконах, действительно предстоят перед Богом и молятся вместе с теми, кто собрался в храме. «Иначе какой смысл мертвому молиться? — улыбается священник. — Помните, сколько людей пришли поклониться мощам святителя Николая Чудотворца этим летом? Люди понимают, что его бессмертная душа предстоит пред Престолом Божиим. И молодые прихожане это тоже понимают».
На своем опыте священник убедился, что наиболее трудный для таких разговоров — переходный возраст.

В 13–16 лет человек не так боится смерти, как взрослые. «Это в силу развития, гормоны играют, — поясняет отец Петр. — Подростка как раз нужно отвлекать от мыслей о смерти. К суицидам, как правило, склонны те из них, которые не ценят в полной степени свою жизнь». Истинной ценностью, по опыту священника, жизнь становится для человека примерно в 20–22 года. В этом возрасте ему уже легче объяснить значение подвига новомучеников, потому что ему понятно, чем человек пожертвовал ради Христа. Почему отказался от клеветы на себя и других, осознанно идя на страдания, пытки и на расстрел.
Но для того, чтобы пробудившаяся в человеке любовь укрепилась в сердце, нужны и дела милосердия. Одним из таких дел, по мнению отца Петра, может стать забота о бездомных покалеченных животных.
Возлюби ближнего своего

Когда входишь в ворота Ильинского храма, трудно представить себе, что среди туй, сосен, елей и рябин прячутся 16 вольеров для более восьми десятков кошек и собак, треть из которых инвалиды. Беззащитные, не отвыкшие еще от людской ласки, все они скитались по улицам, а кто-то умирал с перебитыми лапами на обочине дороги, пока добрые руки не принесли их в Дом милосердия имени преподобного Серафима Саровского.  

«Для наших прихожан и тех, кто помогает этому питомнику, в первую очередь это есть проявление любви, — говорит отец Петр. — Трудно без чувства сострадания смотреть на тех, кто в ней нуждается. Господь заповедовал человеку управлять и возделывать этот мир. Присутствие животных благотворно действует и на детей, они видят здесь любовь к животным».
Кота по кличке Мёд, собрата литургического кота, священник нашел на рынке с переломанной задней лапой. Кошку Кисточку беременной выбросили из дома. Она жила в подъезде, пока кто-то жестоко не избил ее, и Кисточка потеряла всех котят. Некоторые из животных приходят сами. Например, пес по кличке Бим заявился в Рождество. Сел в сугроб на территории храма, просидел всю ночную, а потом и утреннюю службу. И не вставал, пока своим упорством не вынудил взять его на попечение прихода. А пса Бибера выловили в пруду, где его едва не утопили, когда ему было всего месяца два. Другую, сбитую на дороге, собаку привез добрый таксист, и бедолагу назвали Таксист.

«По своему несчастью бездомные животные похожи на бездомных людей. Но когда они разделяют друг с другом эту беду, им помогает выжить любовь», — говорит священник. И рассказывает, что многодетная ­семья из его храма недавно усыновила пятого ребенка — четырехлетнего мальчика. Вместе с бомжами-родителями малыш скитался по помойкам. Единственные существа, от кого ребенок получал любовь и сам делился ею, были бездомные животные. В конце концов родители сдали его органам опеки со словами: «Возьмите его от нас куда-нибудь, он мешает нам жить». Когда мальчик вместе с новой семьей пришел на службу в храм, ему показали питомник, он зашел в один из вольеров и стал обниматься и играть с собаками и кошками как с лучшими друзьями.

Молитва о братьях наших меньших

Отец Петру повезло с территорией Дома милосердия, на нее никто не претендует: ограниченная с одной стороны обрывом к реке Пахра, она полностью находится под высоковольтной линией электропередач. Священник устраивает для корреспондента «Журнала Московской Патриархии» небольшую экскурсию. Все животные живут в вольерах с одним или несколькими деревьями. Зимой кошки прячутся от холода в отапливаемых помещениях, часть из которых — обустроенные грузовые контейнеры, а собаки — в теплых будках с сеном. Когда забора не было, кошки убегали к реке, но люди на пляже устроили на них охоту, и домой они возвращались израненные, как с войны. Поэтому сверху на всех деревьях в «кошатниках» висят сетки, мешающие пушистым зверькам покидать свой дом.

«Вокруг нашего храма была пустыня и помойка. Это сейчас уже все овраги засыпаны, а на их месте трудами прихода разбит набольшой парк. А 22 года назад на гектар земли росло только одно дерево. Животные появились, едва мы начали обустраиваться. Несколько собак прибилось и котов. И они занялись своим привычным делом — стали ловить грызунов и охранять территорию», — улыбается отец Петр.
«Почему вы не дадите широкую рекламу о своем Доме милосердия, чтобы о вас узнали как можно больше людей?» — спрашиваю священника. «Мне каждый день звонят и пишут. И сегодня пришло письмо с просьбой пристроить в приют собачку, — поясняет мой собеседник. — Пришлось  снова объяснять, что община может опекать только определенное количество животных, число мест ограничено.

Это же сельский храм. Вот принесли вы животное, а дальше? Кто будет помещение убирать? Ухаживать? Лечить? Делать прививки от бешенства и других болезней — все стоит денег. Мы не берем на содержание приюта ни копейки из приходской кассы — он существует на добровольные пожертвования. Один корм привозит, другой — лекарства, третий жертвует стройматериалы или деньги. А то ведь со стороны выглядит так: “Я принес собачку, свое доброе дело сделал, возьмите и занимайтесь ей, теперь это ваша забота”. Нас даже пытаются увещевать: “Вы же православные люди, должны подавать пример”. А мы его и подаем, используя те возможности, что у нас есть, но они весьма и весьма ограничены». Церковный Устав, который регламентирует все формы деятельности прихода, содержание приюта пока не предусматривает. Поэтому то, что делает отец Петр, исключение из правил.

Основная проблема — найти животным нового хозяина. Для собак это практически невозможно, а бездомных кошек еще два года назад удавалось пристраивать, но сейчас и они уже никому не нужны. Возможный выход отец Петр видит в организации сообщества — братства, ­сестричества — защитников животных. Второй год подряд в храме 6 сентября (день, утвержденный Церковью Днем экологии) и 4 октября (Международный день защиты животных)(1) совершается молебен о Божием творении.
Может быть, благодаря этой молитве у отца Петра появилась отличная помощница, ветеринар Елена. Она обратилась к священнику с просьбой пристроить бездомных котят, которых подбросили в ее ветлечебницу. В ответ батюшка предложил ей самой помогать приюту, например, лечить животных. Елена не только с ра­достью согласилась, но еще подругу привела помогать.

«Не убий»

Но если так много бездомных животных, а у государства нет средств проводить массовую стерилизацию, чипирование, серьезно штрафовать нерадивых хозяев, выбросивших своих питомцев на улицу, как это происходит в Европе (например, в Германии штраф за брошенное животное достигает 25 тыс. евро), разве не гуманнее их усыпить? Но отец Петр с таким решением не согласен. К слову, у него самого дома семь кошек и собака (было две, одна умерла), и всех он подобрал на улице.

«Это тоже эвтаназия. Казалось бы, ничего страшного, это же животное, — возражает священник. — Но душа-то у него все равно живая. Просто душу живую убивать нельзя. Словами “Возлюби ближнего своего” (см.: Мф. 22, 39), конечно, Господь говорил о человеке, но для преподобных Герасима, Серафима Саровского и Сергия Радонежского — ближними у них в пустыне и лесу оказались лев и медведи. И к ним они проявили свое сострадание и любовь, которые достались им от Христа. Разве это не пример для всех нас?». Священник считает, что России должен быть интересен опыт Голландии, где за 10 лет из приютов разобрали всех собак. Просто был введен мораторий, запрещающий выводить все породы собак без лицензии, а самих заводчиков строго контролировали.

«Что касается кошек, то другого относительно гуманного способа, чем стерилизация, пока еще никто не придумал», — говорит отец Петр. — В нашем обществе немало добрых людей, которых беспокоит их судьба. Это не только простые обыватели, но и известные личности — писатели, актеры и актрисы. На улице можно встретить социальную рекламу, призывающую взять животное из приюта. Жестокость по отношению к братьям нашим меньшим — это аномалия. Борьба же с ней — это стремление людей вернуться к нормальному состо­янию, к личному преображению своего образа, как образа Божиего, и все­объемлющей любви, которую принес на землю воплотившийся Хрис­тос». Человек, по мнению насто­ятеля Ильин­ского прихода, не может пребывать в аномальном состоянии. И Церковь как часть общества, с его точки зрения, не должна оставаться в стороне, а в меру сил подавать пример милосердия и любви заботой о ­животных.

(1) Установлен в Европе в 1931 г. в память о святом Франциске Ассизском, почившем в этот день и считающемся покровителем животных, страдающих от человеческой жестокости.