Алексей Пузаков: В основе духовной музыки - слово

Современная интерпретация богослужебных песнопений в храме и на концерте — неисчерпаемая тема для споров в церковной среде. Год назад было принято решение возродить знаменитый Московский Синодальный хор, который должен был стать своего рода эталоном в области литургического пения. О традиции и творчестве, а также о том, каковы тенденции развития духовной музыки сегодня, «Журналу Московской Патриархии» рассказал регент хора заслуженный артист России Алексей Пузаков.

 — Алексей Александрович, какие задачи стоят перед вновь созданным Синодальным хором в первую очередь?

— Наше главное предназначение — продолжать традиции русского богослужебного пения. И это не только исполнение классического репертуара.

Сейчас прошло уже более 20 лет с того момента, как разрешили исполнять духовные песнопения свободно. Настало время постепенно собирать воедино всё то, что было сделано регентами, певчими и композиторами за этот период. Ведь многие композиторы не только хорошо знают православную музыку, но и сами стали членами Церкви, накопили достаточно мастерства и опыта, в том числе духовного. Поэтому мы обязательно включаем в репертуар нашего хора лучшие сочинения современников, поем их за богослужением.

После революции Синодальное училище и Синодальный хор были упразднены. Сначала несколько десятилетий духовная музыка была полностью под запретом, затем ее потихоньку стали включать в свой репертуар светские хоры, но литургический текст в них заменялся стихами советских поэтов. Последние годы Церковь старается возродить то, что, казалось бы, было полностью потеряно. В советское время занимались этим в основном светские музыканты. Конечно, певцы, которые не живут литургической жизнью, не знают особенностей церковной службы или знают ее только теоретически, подходят к богослужебной музыке как к любой другой светской, но на тех порах и такие решения были прорывом. Кстати, интерес к русской духовной музыке очень обогатил в те годы академическую культуру. Такие композиторы, как Альфред Шнитке, Георгий Свиридов, Арво Пярт и другие, создали десятки замечательных произведений, тематически и по своему музыкальному языку тесно связанных с русской духовной культурой. Такие сочинения хоть и не предназначены для исполнения в храме, но являются духовными по своей сути.

Сегодня в России возрождены многие храмы, монастыри, появилось множество хороших церковных коллективов. Правда, говорить о том, что мы снова обрели сильную, живую, творческую традицию богослужебного пения, пока рано. По-прежнему нужен хор, который станет своего рода эталоном, где бы трудились искренне воцерковленные певчие, который бы пел за годовым кругом богослужений постоянно и исполнял хоровую музыку на высоком профессиональном уровне. Причем это должен быть стабильный коллектив, а не просто певцы, которые собираются на несколько недель или месяцев ради какого‑то конкретного проекта, а затем, исполнив программу на концерте, расходятся, чтобы репетировать в других местах уже другие программы.

В настоящее время у нас появилась возможность объединить усилия нескольких церковных коллективов: хор храма Святителя Николая в Толмачах, который я когда‑то организовал и в котором регентовал около пятнадцати лет, созданный в новых условиях хор в храме «Всех скорбящих Радость» и хор храма Святителя Николая на Трех горах, который мы формируем по благословению протоиерея Всеволода Чаплина. Объединенный коллектив насчитывает 80 человек, что дает возможность исполнять сложные, многоголосные партитуры, а главное — приблизить наше исполнение к тому стилю, в котором работал знаменитый Московский Синодальный хор.

— Количество сочинений, написанных для Церкви, растет. Растет ли их художественный уровень?

— Иногда, может быть, трудно судить о том, останется ли то или иное богослужебное песнопение, как говорится, в веках или нет. Но каждое поколение церковных композиторов приносит свои дары Христу: свой талант, свое живое религиозное переживание. Поэтому так важно, чтобы в храмах звучала и современная духовная музыка, ведь она отражает наш собственный путь к воцерковлению, она будет близка сегодняшним прихожанам.

Современные авторы часто не скупятся в использовании художественных средств и пишут очень сложные для исполнителя опусы. Дело даже не в стандартных технических трудностях, а в том, что не все представляют себе особенности такого «инструмента», как хор, состоящего из живых человеческих голосов, к тому же звучащего в храме. Чтобы почувствовать органическую природу вокала, нужно иметь не только особый талант, но и практику, то есть иметь хор, который бы, обладая мастерством, вместе с тем стал бы исполнительской площадкой, где композиторы могли бы отработать разные художественный приемы.

Большинство современных композиторов, музыка которых сегодня звучит в храмах, пишут для Церкви в традиционном стиле, привычном для большинства прихожан. Например, мы исполняем музыку митрополита Илариона (Алфеева), архиепископа Ионафана (Елецких), Владимира Дов­ганя, Антона Вискова, Юрия Костюка.

Иногда композиторы включают в духовные сочинения элементы авангардного стиля, но такие сочинения мы чаще поем на фестивалях и концертах. В качестве примера я мог бы назвать музыку Виктории Полевой, священника Виктора Бондаренко, Андрея Микиты и других.

Огромный пласт современной музыки — это сочинения, предназначенные для концертного исполнения, но посвященные и говорящие о Боге, это как бы творческое осмысление вечных истин, которые проповедовал нам Спаситель. Так, мы с большим успехом исполняем на концертах в разных странах «Страсти по Матфею», «Песнь восхождения», «Рождественскую ораторию» митрополита Илариона (Алфеева).

— Как вы относитесь к исполнению на концертной эстраде богослужебной музыки?

— Не надо думать, что любое исполнение музыки, предназначенной для храма, на концерте лишает ее главного — живого молитвенного переживания. Всё зависит от самого исполнения.

Например, раньше, до революции, существовала благочестивая традиция концертов духовной музыки во время Великого поста, когда были отменены все светские концерты и спектакли в театрах. Аплодировать на великопостных концертах было не принято.

Очень радостно, что сейчас эту традицию решили возродить. Так, в Санкт-Петербурге прошел уже второй такой концертный сезон. Мы тоже участвовали в этом фестивале. Это было, можно сказать, историческое событие. Вместе с Певческой капеллой Санкт-Петербурга под управлением Владислава Чернушенко, наследницей знаменитой Придворной певческой капеллы, мы исполняли двухорный концерт Н. А. Римского-Корсакова, который не звучал уже более ста лет. Впервые объединились два старейших хоровых коллектива, продолжатели традиций московской и петербургской школ.

Я думаю, что можно и должно молиться Богу не только в храме, но и вне храма. Ведь соприкосновение с подлинно духовным искусством подвигает человека к внутреннему поиску, к исполнению своего Божественного предназначения. Кроме того, концерт, где звучат слова молитвы, слова Евангелия, слова о Христе, является проповедью и исповеданием веры.

Меня немного смущает тенденция, когда концерты духовной музыки выстраиваются по законам шоу-бизнеса, в стремлении удивить слушателя диапазоном голосов, чудесными солистами, произвести внешний эффект. Если исполняются православные песнопения на эстраде, это не должно превращаться в некий аттракцион. Думаю, что любой концерт духовной музыки должен быть мистерией, своего рода песнью восхождения, когда публика собирается не для того, чтобы развлечься, а наоборот, приблизиться к подлинной реальности, которую раскрывает церковное искусство.

— Какие сочинения, принадлежащие к русской классике, исполняет ваш хор в храме?

— Основу нашего репертуара составляют произведения композиторов московской школы: это Александр Кас­тальский, Павел Чесноков, Александр Гречанинов, Виктор Калинников, Петр Чайковский, Сергей Рахманинов. Если речь идет об обиходе, то его мы поем в редакции Александра Кастальского. Это тот обиход, который уже более 100 лет исполняется в Москве.

Создавая наш хор, мы опирались на опыт знаменитого регента храма Иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость» на Большой Ордынке Николая Васильевича Матвеева. В 1948 году этот храм был снова открыт и усилиями регента здесь начали возрождать русскую богослужебную певческую традицию, как раз на основе репертуара и традиций Московского Синодального хора. Мне посчастливилось быть учеником этого замечательного мастера — я в 1980‑х годах управлял левым клиросом Скорбященского храма, работая под началом Николая Матвеева. За годы его деятельности были сделаны уникальные аудиозаписи богослужебных песнопений, в то время они стали и для меня, и для всех, кто их слышал, проповедью веры и глотком свежего воздуха. Однако после кончины выдающегося музыканта в 1993 году многие заложенные им традиции были прерваны, поэтому сейчас мы вновь собираем нотную библиотеку, которая осталась после него, включаем эти сочинения в наш репертуар.

Замечательные церковные хоры, такие как хор Николая Матвеева или хор Троице-Сергиевой лавры под управлением архимандрита Матфея (Мормыля), — это не просто художественное явление, это пример того, что даже в богоборческие годы церковная традиция продолжала жить.

Еще одно такое свидетельство мы открыли недавно: нами были найдены и исполнены сочинения Николая Семеновича Голованова. В 1909 году он окончил Синодальное училище, затем Московскую консерваторию, был блистательным дирижером Большого театра и Симфонического оркестра Всесоюзного радио, трижды лауреатом Сталинской премии. Однако немногие знали о том, что Николай Семенович был глубоко верующим человеком и писал духовную музыку в самые тяжелые годы, понимая, что ее нигде не исполнят. Но это была его исповедь, его надежда, его упование. Он писал, потому что не мог не писать, духовная музыка была частью его души. Теперь мы можем исполнять эти удивительные сочинения. Часто они написаны в свободной форме и создавались не в расчете на звучание за реальным богослужением. Но тем не менее это действительно подлинная духовная музыка.

Раз в год в память о Сергее Васильевиче Рахманинове мы исполняем его Литургию и Всенощную в храме, но это скорее мемориальные службы. На таком богослужении акцент немного смещается в сторону музыки. Есть еще проблема стилистической целостности: во «Всенощном бдении» всего 15 номеров, и оставшееся пространство приходится заполнять близкой по духу музыкой, чтобы не нарушить единство цикла. У меня пока нет окончательной точки зрения на тему того, является ли «Всенощное бдение» Рахманинова исключительно концертной музыкой или ее можно органично исполнять за богослужением. Во всяком случае поиск в этом направлении будет продолжен.

— Какие главные качества должны быть присущи звучанию церковного хора?

— В основе духовной музыки — слово. Оно играет главенствующую роль, именно этим отличалась русская вокальная культура. Сегодня хоровые певцы, имеющие специальное образование, прекрасно обучены сольфеджио. У них чистая интонация, и это очень важно. Но когда духовное пение превращается в вокализ, то это несовершенство, над которым надо работать.

Конечно, традиционно русские хоры славились богатством звуковой палитры и динамических оттенков. Этими качествами необходимо обладать и церковному хору, и обладать ими мастерски, особенно различными оттенками piano, уметь находить тонкие нюансы, уходить от пафосной плакатной манеры советской хоровой песни. Здесь регент должен иметь чувство меры и стиля.

Необходимо работать и над ансамб­лем. Духовная музыка не терпит того, чтобы в хоровой ткани выделялись отдельные голоса, если это не предусмотрено. Звучание должно быть возвышенным и как бы оторванным от земли. Записей Синодального хора практически не сохранилось, но есть воспоминания современников, которые сравнивают звучание этого большого семидесятиголосного хора со звучанием струнного квартета. Это свидетельствует о том, что в хоре был идеальный ансамбль, необыкновенное слияние голосов в партиях, что делало звучание отвлеченно-возвышенным и светлым, давало большие возможности для вдохновенного церковного исполнения самых сложных по фактуре сочинений.

— Насколько соответствуют этим высоким требованиям современные церковные хоры?

— Среди приходских хоров сейчас существует различный подход к выбору репертуара и стиля: одни говорят, что надо петь только знаменный распев, другие — что обиход, третьи добавляют и авторские пьесы, кто‑то поет партес. Некоторые особенно дружные приходы поют за богослужением все вместе, выбирая простые песнопения, которые может исполнить каждый человек в храме. И в каждой такой позиции есть определенная мудрость.

То есть можно констатировать, что сейчас русское духовно-музыкальное искусство эклектично. И мы от этого никуда не денемся. Хорошо это или плохо? Трудно сказать. Ведь эклектично и сознание современного человека — он способен воспринимать разные стили, главное, чтобы такое разнообразие органично вплеталось в ткань богослужения, не нарушало бы его драматургию и не было при выборе песнопений для службы откровенно плохого вкуса, китча.

— Иконописцы во время работы творят молитву. Есть ли такая традиция у современных певчих?

— Очень важно, чтобы певчий разумом старался проникнуть в смысл и суть той молитвы, которую он поет. Когда человек исполняет просто какие‑то звуки, он не дает окружающим никакой информации. Человеческое сердце так устроено, что оно хорошо чувствует то, что прошло через разум и сердце исполнителя. Конечно, мы не можем от всех певчих требовать молитвенного и духовного совершенства. Люди находятся на разных ступенях воцерковленности и профессионализма, но принципиально важно неравнодушное служение. Церковное служение не может превращаться в ремесленничество. По мере сил и возможностей певцы должны принимать участие в церковной жизни и сердцем, и душой, и мыслями.

— Можно ли сегодня говорить о том, что русская духовная певческая культура возрождена?

— В музыке всегда были и ремесло, и прорывы, во все исторические периоды. Эти прорывы часто подвергались большой критике, не всегда они были бесспорными, но такова природа человеческого творчества. Конечно, церковное искусство всегда должно опираться на канон, потому как он является формой, оболочкой сосуда, куда вливается содержание. Но содержание, которое вкладывает композитор или регент в свое творчество, должно быть всегда свежим, новым и наполненным сегодняшними чувствами, сегодняшней живой верой человека.

Я смотрю на наше будущее с оптимизмом. Большая радость нашего времени в том, что сегодня восстанавливается и вновь строится большое количество храмов, и в каждом храме ни одно богослужение не может пройти без участия хора. Петь в церковь приходит много детей и молодежи: учащихся и выпускников музыкальных школ, училищ и вузов. Многие, кого увлекает красота и глубина русской духовной музыки, связывают свою профессиональную жизнь со служением Церкви. Одна из позитивных тенденций в том, что повсеместно при храмах создается много детских и молодежных хоров. России сейчас особенно не хватает соборного творческого подъема, который всегда проявлялся в совместном пении. Многие могут вспомнить, что несколько десятков лет назад в семьях пели за столом, а в деревнях еще были живы традиции народного хорового пения. Теперь эта наша национальная особенность исчезает под натиском массовой культуры, которая подавляет творческое начало в человеке. Но сегодня православные храмы становятся центрами, где прихожане всех возрастов могут обрести возможность творческой самореализации и через участие в богослужениях и приходской жизни восполнить эту прерывающуюся традицию хорового искусства.

Я вижу главное предназначение возрождаемого Синодального хора в популяризации и подъеме на новую высоту русского духовно-музыкального творчества. Эти же задачи решал и дореволюционный Синодальный хор, выпускники которого трудились и создавали хоры по всей России.