Сила в правде. Деятельность нижнетагильского филиала фонда «Город без наркотиков» находится под угрозой

12 октября в Нижнем Тагиле вынесен приговор Егору Бычкову, руководителю местного отделения общественной организации «Город без наркотиков». Директор реабилитационного центра, в котором только за полгода работы избавились от наркотической зависимости сорок человек, получил три года и шесть месяцев колонии строгого режима. Его обвинили в похищении людей и их незаконном удержании в реабилитационном центре для наркозависимых. На защиту Егора встало все духовенство Екатеринбургской епархии. Протоиерей Фома Абель, член комиссии по помилованию при губернаторе Свердловской области, комментирует ситуацию.

Прежде всего, я благодарен всем, кого взволновала эта проблема. Родилось ощущение, что, хотя повод совсем уж безрадостный, но все-таки мы все еще живы и можем реагировать на чужую боль. Много людей поддерживают Егора, много дискуссий на эту тему. Я вижу, что часть людей, придерживающихся противоположной точки зрения, — просто засланные казачки. Часть — люди, живущие далеко от реальной жизни. И, наверное, есть люди, материально заинтересованные.

Начало противостояния
Фонд «Город без наркотиков» возник в Нижнем Тагиле в 2006 году. До этого существовала общественная организация «Тагил без наркотиков», и я был ее членом. Сначала мы пытались объединять людей, озабоченных этой проблемой, и увидели, что желающих мало: наши еженедельные публицистические передачи на местном телевидении выходили восемь месяцев, а в организацию пришел только один человек.
Мы переключились на профилактику, создали видеосборник «Тагил без наркотиков», потом «Тагил без наркотиков — 2».
И вот в 2006 году нашелся человек — 18-летний парень, спортсмен, боксер Егор Бычков. Он занимался в спортзале, а спортзал был рядом с вокзалом. Туда прибегали люди, у которых наркоманы отбирали телефоны и деньги, чтобы позвонить в милицию. И тогда Егор задумался о том, что, оказывается, он совершенно другой жизнью живет — не жизнью улицы. Он познакомился с Евгением Ройзманом, главой фонда «Город без наркотиков» в Екатеринбурге и решил бороться с наркоторговлей в Тагиле теми же методами.
По официально статистике в Нижнем Тагиле на 375 тысяч жителей зарегистрировано 30 тысяч наркоманов. Это почти каждый 12-й. И не только молодежь.

Считается, что наркоманы не живут долго — но судьбы могут быть разные. Екатеринбуржец Андрей Кабанов до того как стать соучредителем фонда «Город без наркотиков» сидел на игле 11 лет. Сейчас он ведет активный и здоровый образ жизни, у него трое детей, четверо внуков. Кстати, именно Кабанов является автором методики, которую применяют в фонде «Город без наркотиков» в Екатеринбурге и которую применял Егор Бычков. За это, собственно говоря, Егор сейчас в СИЗО и находится. Приговор еще не вступил в законную силу, поэтому нельзя сказать, что он осужден. И будем надеяться, что все-таки осужден он не будет.
Егор основал фонд в Нижнем Тагиле, заново открыл пейджер для обращений тех, кто узнавал о случаях сбыта наркотиков (раньше такой пейджер тоже был, все распечатки с него передавались в милицию, но не было тогда в нашей организации человека — такого, как Егор, — который с такой отвагой и настойчивостью отслеживал бы уголовные дела над наркосбытчиками до конца). Вокруг него собрались люди, которые за время работы Фонда довели до суда 150 уголовных дел по наркоторговцам.

Центр, созданный священником по просьбе родителей наркоманов
Пока Егор противостоял наркокатастрофе в Нижнем Тагиле, он воцерковился. Духовник Егора — протоиерей Геннадий Ведерников, духовник Фонда, может свидетельствовать, что в его работе не было ничего предосудительного или преступного.
Здание для реабилитационного центра тоже выделил отец Геннадий — на территории православного прихода в поселке Северный. Открыть центр умолили родители наркоманов: они приходили и буквально стояли на коленях. Друзья предупреждали Егора, что его деятельность чревата неприятностями, но он все-таки стал директором этого центра — и двигала им только любовь к ближним. Егор знал, что у него появится новая головная боль, но не смог остаться равнодушным к безысходности несчастных родителей наркоманов.

Когда говорят «бедные наркоманы», редко задумываются об их родителях. Что происходит, когда в семье появляется наркоман, не дай Бог пережить никому. Наркоманы могут не только уносить все из дома. Нередко их сажают за уличные преступления (большинство уличных преступлений совершается ради «дозы»). Есть наркоманы, которые на родителей руку поднимают. Родители, доведенные до крайней степени отчаяния, бывает, заявляют на своих детей. И никто не вправе их осудить: они посадили преступника, который ежедневно совершает преступления в своей семье.
Итак, центр открыли, и за полгода около 40 бывших наркоманов вернулись к нормальной человеческой жизни. Сейчас статистики нет, потому что нет центра — его закрыли. Но некоторые реабилитанты до сих пор держатся. На Первом канале был сюжет: один из прошедших реабилитацию в «Городе без наркотиков», давал интервью прямо на рабочем месте — у шлагбаума. Видно, что работает охранником. И говорит, что и другие работают. Они вернулись в общество.

Егором двигала только любовь
В интернете некоторые люди обвиняют Егора, будто он кого-то истязал. Мол, «так нельзя поступать с бедными наркоманами». Никаких истязаний не было. Всем, кто сомневается, советую найти в интернете последнее слово Егора Бычкова и прочесть его, а лучше посмотреть. Не только что, но и как он говорит. Вы видите агрессию? Да, он говорит жесткие вещи. Но вы можете поверить, что это садист, который похищал людей, чтобы над ними издеваться, чтобы их истязать?
Когда в реабилитационный центр приехал ОМОН забирать наркоманов, они действительно были пристегнуты наручниками к кроватям. Наркомана фиксируют, чтобы спасти его жизнь, а не поиздеваться. Вспомните гадаринского бесноватого, который разрывал цепи. Он же не сам себя заковал, это сделали другие, сберегая его и окружающих. Если в момент ломки наркомана отпустить, он будет опасен и для себя (потому что это может быть его последняя доза), и для тех, кто ему встретится на пути.
В участке наркоманов из центра держали, пока они не напишут заявление на Егора. Обратите внимание: ни один из них не подтвердил свои показания в суде. Некоторые отказывались и говорили, что были в состоянии наркотического опьянения, соответственно, их показания не могут учитываться, и что они никаких претензий не имеют. Других просто не могли найти, они не являлись в суд по повесткам. А один, будучи привезенным (опять-таки силой) на судебное заседание, оттуда сбежал. Сбежал не обвиняемый, а «пострадавший»!
Конечно же, наркоман по природе своей лжец. Но они отказывались свидетельствовать против Егора на суде потому, что прекрасно понимали, что Егор спасал им жизнь.

Если судить исполнителя преступления, надо судить и заказчиков
А что представляют собой четыре эпизода похищения людей, которые считаются доказанными в суде? Давайте рассмотрим этот вопрос с юридической точки зрения. Родители написали заявление, чтобы их детей забрали в центр, хотя это совершеннолетние дети. Родители подписали договор, значит, с юридической точки зрения они являются заказчиками и организаторами похищения, а Егор Бычков — исполнителем. Почему сажают только исполнителя? У обвинителей, наверное,  осталось немного здравого смысла: они почувствовали, что если начнут привлекать родителей как соорганизаторов преступления — будет явный перебор. Народ этого глумления над справедливостью не потерпит. Хватит ли совести у кого-нибудь назвать преступницей доведенную до отчаяния  мать наркомана, когда она не только физически бессильна перед домашним извергом, но и материальной возможности не имеет обратиться в государственную клинику. В наркологических центрах суммы за лечение исчисляются в тысячах долларов. У Егора Бычкова родители платили 5-6 тысяч рублей в месяц — на питание. Это было доступно.

Я не юрист, но состою членом Комиссии по помилованию и часто изучаю юридические документы. Иногда отдельные формулировки, которые профессионалу привычны, у не юриста могут вызывать, мягко говоря, недоумение. Например: «Нанесение тяжких телесных повреждений, повлекших по неосторожности смерть потерпевшего». Как понимать с точки зрения здравого смысла выражение: «по неосторожности»? Недостаточно осторожно был нанесен удар ножом? Не очень осторожно пинали лежащего на земле человека ногами по голове? Убийство — это когда суд доказал, что был умысел на убийство. Если обвиняемый кричал жертве: «Я тебя убью!», и кто-то это слышал и засвидетельствовал на суде,  — умысел очевиден. Или сам преступник признался: «Хотел убить и убил». А если умысел на убийство судом не доказан, — значит человек умер как бы «по неосторожности». Теперь давайте, по аналогии посмотрим на дело Егора Бычкова, которого обвиняли в истязании людей. Получается, что он «истязал» бедных наркоманов настолько ужасно, что некоторые «по неосторожности» избавлялись от наркотической зависимости. При этом нет никаких телесных повреждений и нет никаких негативных последствий для здоровья. Абсурдное обвинение.

Наркомания — это не болезнь, это страсть
Вернемся к методике, которую изобрел Андрей Кабанов. По поводу фиксации можно вспомнить не только евангельского гадаринского бесноватого, но и Марию Египетскую, удалившуюся в безлюдную пустыню по повелению Божией Матери. Пустыня в нашем случае — это невозможность удовлетворить страсть. То, что воспринималось прежде как источник удовольствия, превращается в страшную муку, когда отсутствует возможность потакать греховному навыку. Помните страдания преподобной Марии в пустыне, как она падала на землю, словно мертвая? Это тоже была «ломка». Хотя у нее не было никакой химической зависимости. Это была зависимость духовная. И наркоман скован духовной зависимостью, но если он переломается «на сухую», как Мария в пустыне, он тоже может вернуться в нормальное состояние.

А можно привести и более безобидный, но не менее подходящий пример. Малыш подрастает, и родители отбирают у него соску-пустышку. Мы с вами помним, что он тоже страдает, без соски спать не может, плачет. А «жестокие» взрослые ему соску не дают! И он про нее забывает.
Пища в ребцентре и правда была скудная — это пост. И цель этого ограничения в пище — реабилитация. Наркоман начинает чувствовать естественные потребности организма — голод. Как говорится, клин клином вышибают. Это не значит, что ребят морили голодом. Их кормили постной пищей. Это был строгий пост, какой налагают на себя подвижники. И на скудность рациона они не роптали, потому что прекрасно знали, — все делалось им во благо.
Длительность карантинного периода зависела от обстоятельств. Если у кого-то случались проблемы со здоровьем, его отвозили в больницу.

И все же большинство разговоров про ломку сильно преувеличены. Ломка не настолько опасна и мучительна, — это, в большей степени, спектакль, своеобразное шоу, призванное убедить окружающих и самого наркомана в «необходимости» очередного приема наркотика. Наркоман — раб греховной страсти и его восприятие действительности перевернуто «с ног на голову». Он хочет колоться, хочет испытывать «кайф», а себя и окружающих убеждает, что «вынужден» это делать, потому что якобы не вынесет ломки. Он бывает готов на любое преступление ради новой дозы, поскольку сам себя убедил, что «доза» ему жизненно необходима.
Когда в екатеринбургском «Городе без наркотиков» стали предлагать реабилитантам ломаться «на сухую» (т.е. без использования медпрепаратов), специально обратились в ГУФСИН (это сейчас — Главное управление федеральной службы исполнения наказаний, тогда это называлось Главное управление исполнения наказаний) за статистикой. Ведь в СИЗО никто не приглашает врачей снимать за большие деньги ломку, наркоманы испокон веку ломаются там вышеописанным способом. И сколько же наркоманов от этого умерло? Ни одного! Наркоманы умирают от передозировок, от «грязи» (т.е. — от заражений).

Как можно принять наркотик, не купив?
А теперь вернемся к разговору о том, почему вокруг так много говорят про «бедных больных наркоманов». Потому что это главный аргумент, основной рычаг либерализации законодательства в сфере борьбы с незаконным оборотом наркотиков. Парадокс: как это так, употреблять наркотики можно, а покупать и продавать их нельзя? А где же наркоманы берут их? Если человек употребил наркотики, он же где-то их приобрел, значит, нарушил закон? Если же мы договоримся считать его «больным и несчастным», то можно пожалеть его и дать ему «лекарство». Таким образом, сострадание к «бедным больным наркоманам» логически приводит к легализации сбыта наркотиков. Как в Голландии. И поверьте, пропаганда столь «гуманистического» бреда очень щедро финансируется. И совсем нетрудно догадаться кем.
Как бы не трактовалось это нашим сегодняшним законодательством, я безоговорочно полагаю, что наркоман — уже преступник. Больше того, это человек, опасный для общества. 

У нас нет стандарта реабилитации наркоманов. То, что делает Фонд «Город без наркотиков», кому-то не нравится. Но мы не можем сказать, как правильно. У платных наркологов есть медицинские стандарты, но они не занимаются реабилитацией. Они снимают медикаментозно абстинентный синдром, могут проводить беседы психолога или психотерапевта, и все. А в «Городе без наркотиков» человек остается после ломки надолго и начинает реабилитироваться. Он и сам чаще всего понимает, что ему идти пока некуда. В этом вся сложность.
Надо сказать, что первый удар по борцам с наркомафией пришелся не по центру Егора Бычкова в Нижнем Тагиле. Началось все с разгрома женского ребцентра «Города без наркотиков» в Екатеринбурге. Девочек разогнали, некоторых заставили написать заявление. Многих из них сейчас уже нет в живых. Получается, что им вернули «свободу» убить себя наркотиком.

Самое интересное, что по времени все это совпало с кампанией по выборам в Государственную Думу, когда Евгений Ройзман решил баллотироваться в депутаты. Несмотря на все усилия силовиков, подавляющее большинство избирателей единодушно проголосовало тогда именно за Ройзмана. Мне кажется, что и тогда, и теперь, в случае с Егором, народ безошибочно чувствует где правда, а где — ложь. Неслучайно девиз фонда «Город без наркотиков»: «Сила в правде»!
После того как был разогнан женский реабилитационный центр, Андрей Кабанов ввел принцип: если наркоман, которого пристегивают, начинает кричать: «Пустите меня!» — его отпускают. Это оказалось единственной и очень сомнительной «победой» правоохранителей.

Единодушная поддержка духовенства.
Реабилитационный центр «Город без наркотиков» в Нижнем Тагиле был разогнан, просуществовав полгода. Почти два года длится следствие. Все это время у Егора был духовник. Конечно, это поддержка Церкви. И сейчас разве можно бросить Егора?

2 октября у нас было общеепархиальное собрание духовенства. В тот же день оглашали приговор. И когда я получил информацию, я попросил слова и рассказал, что Егора приговорили к 3,5 годам лишения свободы в колонии строгого режима как опасного преступника. И отцы единогласно выразили поддержку Егору. Там было и духовенство из Тагила, и люди, лично его знающие. Я благодарен, что все практически единодушно откликнулись. Мы все чада одной Матери-Церкви, делаем одно дело и более или менее одинаково все понимаем.
Я попросил: «Отцы, пожалуйста, все молитесь!» Потом начали обсуждать, чем можно помочь Егору, и было решено устроить общегородской молебен. Архиепископ Викентий благословил помолиться об умягчении злых сердец.

Умягчение злых сердец сегодня необходимо. Агрессия разлита в обществе, и сердца наши заражены злобой. У нас в Талице надругались над девочкой и убили, в Горном Щите наехали на молодежь, которая шла по улице и не уступила вовремя дорогу. Понятно, мы хотим поддержать Егора. Хотим, чтобы он почувствовал, как много людей молится о нем. Но мы будем молитвенно бороться и за себя, и своих детей.
Хотелось бы жить в более добром мире. И в собственном сердце хочется не допустить жестокости или равнодушия, хочется, чтобы хватило сил и мужества противостоять злу. Не конкретным людям, пусть даже тем, кто травит Егора, а злу, носителями которого они являются. Наша борьба «не против крови и плоти, а против духов злобы поднебесной». Но, к сожалению, зло находит себе исполнителей среди нас.

Мы будем молиться и будем говорить, убеждать, бороться со злом. Произошедшее 12-го октября в Дзержинском районном суде Нижнего Тагила, — это победа зла. Под видом соблюдения законности совершилась расправа над человеком, который бросил вызов наркомафии и «оборотням в погонах». Об этом узнала вся страна. Задумайтесь, какой сигнал мы услышали? На всю страну? «Нельзя мешать торговать наркотиками! Руки прочь от наркоторговцев!» Пусть не этими точно словами, но именно так по сути комментируют дело Егора Бычкова очень и очень многие люди, с которыми мне довелось общаться на эту тему.

Егору совет добрый давали, его предупреждали, что стоять во главе движения против наркотиков опасно. Реабилитационный центр — особая опасность, самое уязвимое звено. Предупреждали друзья из екатеринбургского «Города без наркотиков», которые уже прошли через подобное уголовное преследование несколько лет назад. Так и вышло.
Господь говорит: «по плодам их узнаете их». Какие плоды принесла деятельность Егора? Смертность от передоза в Нижнем Тагиле упала почти вдвое — со 140 до 80 случаев в год, 150 дел над наркоторговцами довели до суда. Некоторые реабилитанты его центра до сих пор не колются.
А чем оправдаются те, кто разгромил реабилитационный центр?

* * *
Уже спрашивают, не угрожает ли жизни Егора тюрьма. Наркоторговцы на зоне не пользуются авторитетом. Нормальные люди есть везде, и среди тех, кто сидит, и среди тех, кто их охраняет. Точно так же есть и ненормальные среди тех и других. Как и среди тех, кто по улицам ходит. Поэтому ему не опасней в тюрьме, чем на свободе, чем в городе. Если надо, достанут хоть где. 12 октября Егор пришел в суд с собранной сумкой, «с вещами» и сказал: «Я ко всему готов». Он понимал, чем это может закончиться. Прекрасно понимал это те два года, пока длились следствие и суд. Он сделал свой выбор осознано. Это человек, мужеством которого можно восхищаться. Он настоящий христианин.